СКРИПИЧНЫЙ КОНЦЕРТ Флейта нежна, гобой весел, труба воин- ственна. валторна звучна, величественна, пригодна для большой выразительности. Но нег инструмента, из которого можно было бы извлечь более универсальную выразительность, чем из скрипки... Ж а н-Ж а к Р у с с о О любвн Хачатуряна к скрипке, о глубоком понима- нии ее «универсальной выразительности» говорят и ран- ние пьесы композитора для этого инструмента (Танец в B-dur, Песня-поэма, Соната и другие), и прекрасные эпи- зоды в партитурах его симфонических произведений. И я не ошибусь, утверждая, что почти все лучшие темы- мелодии композитора (лирического, эпического и дра- матического характера) ассоциированы в его творче- ском воображении с выразительным звучанием скрип- ки или виолончели (реже — кларнета или гобоя). Примеров можно привести немало: вспомним тему Largo в Танцовальной сюите, напев Пролога, темы главной и побочной партии в Первой симфонии (Allegro), Andante в Симфонической поэме, мелодию Каринэ в балете «Счастье», развитие темы Andante в Фортепьянном кон- церте и т. д. В партитурах Хачатуряна есть страницы, где ор- кестр — силой фантазии и мастерства композитора — звучит как одна незримая и мощная в своей универсаль- ной выразительности скрипка... В 1940 году, в период уже наступившей творческой зрелости, Хачатурян создал произведение, в котором поэзия скрипичной виртуозности раскрылась с необычай- ной силой и полнотой. Трехчастный Концерт для скрип- ки с оркестром написан был в очень короткий срок — за два месяца. Хачатурян работал с истинным упоением. Все благоприятствовало его творческому порыву. Это было летом; композитор жил под Москвой — в жи- вописной Рузе — среди расцветшей природы, вселяющей в душу художника поэтическую настроенность и жажду жизнедеятельности. Недавно прошедшая декада армян- ского искусства в Москве принесла композитору новые 150 большие успехи и всеобщее признание 1 . Все это радова- ло, окрыляло его. Он ощущал бурный прилив творче- ских сил. Он находился в том беспокойном состоянии художнической взволнованности, которое властно требу- ет высказывания. Он был охвачен вдохновеньем и, по- добно Низами, мог воскликнуть — Себе сказал я: час пришел, восстань! Тебе судьба приносит счастья дань... Вот этим ощущением творческой радости, от того, что *кизнь прекрасна, труд плодотворен, силы кипят и сча- стье дается, — проникнута вся музыка Скрипичного кон- церта, светлая, порывистая и горячая. Этим воспеванием радости и красоты жизни и захватывает, увлекает она слушателя. Кажется, все лучшие качества хачатурянов- ского таланта соединились в этом произведении, явив полную гармонию замысла и его воплощения, содержа- ния и формы. И органическая сопряженность с духом народной поэзии и музыки углубила черты нового в ин- дивидуальном стиле зрелог© художника, в его окрепшем мастерстве. Первым исполнителем хачатуряновского Концерта явился крупный советский скрипач, прославленный лау- реат международных конкурсов, Давид Ойстрах. Работу над Концертом он начал еще тогда, когда композитор занят был оркестровкой своего сочинения. И на этот раз содружество с талантливым исполнителем (как в Фор- тепьянном концерте с JI. Обориным) оказалось весьма благотворным. Д. Ойстрах вдумчиво изучил и прочув- ствовал стиль и характер музыки Хачатуряна; в свою очередь и композитор, прислушавшись к конкретным критическим замечаниям Ойстраха, внес ряд поправок в партитуру, усовершенствовав форму сочинения. Автор посвятил его Д. Ойстраху. 16 ноября 1940 года, в торжественный день открытия традиционной декады советской музыки, в зале имени Чайковского, состоялась премьера Концерта для скрип- ки с оркестром А. Хачатуряна. Кто был на этой премьере, 1 Напомню, что в дни первой декады армянского искусства в Москве (1939) показан был балет А. Хачатуряна «Счастье», ис- полнена его Симфоническая поэма. После декады А. Хачатурян был награжден орденом Ленина. 151 вряд ли забудет то громадное впечатление, которое про- извел на слушателей хачатуряновский Концерт в интер- претации Д. Ойстраха. Аудитория встретила новое сочи- нение дружными овациями. Оно завоевало публику «с ходу» и, собственно, в тот самый вечер определилась за- видная судьба Скрипичного концерта — его популяр- ность начала расти с феноменальной быстротой. Вскоре он приобрел всемирную известность; его исполняют с неизменным успехом лучшие скрипачи многих стран. * Это сочинение иногда сравнивают (и но без основа ния) с известным Скрипичным концертом Мендельсона. Действительно, их сближают некоторые общие черты ху- дожнического мироощущения — гармоничного, светлого, не тронутого ядом мучительной рефлексии. Их сближа- ют и некоторые общие черты жанра и характера: оба концерта представляют собою яркие образцы сольно- виртуозного жанра; при этом в обоих сочинениях гос- подствует широкозвучное песенное начало, и оба отлича- ются характером блестящим, праздничным, безоблачно- ясным. Но этим, в сущности, и ограничивается то общее, что дает нам повод для сближения и сравнения. Во всем остальном они весьма различны. По стилю, по содержа- нию и форме выражения хачатуряновский Скрипичный концерт очень далек от мендельсоновского. И не только потому, конечно, что Концерт Хачатуряна написан поч- ти на столетие позже. Как раз черты общности (выяв- ленные равно талантливо) сокращают в восприятии рас- стояние времени, отделяющее эти два произведения. Но их резко отграничивает друг от друга принципиальное различие эстетических представлений, определяющих са- мую сущность выразительности стиля. Хачатуряну чуждо благообразное прекраснодушие мендельсоновской романтики. В его художественном сознании проявление красоты всегда связывается с ве- ликолепием силы народной самобытности. Его темпера мент не мирится с благодушием «уютной успокоенности»; он ищет выражения мощного и всегда чувственно-кон- кретного. Хачатурян мыслит не романтическими симво- лами, указывающими, как говорил Гейне, на «беско- нечное», но реальными (почти осязаемыми) образами, 152 словно выхваченными из жизни народа. В этом смысле Хачатурян — убежденный реалист, и выразительность его музыки рассчитана не на мир салонов и не на изыс- канную публику, ищущую в искусстве сладостного от- дохновения от жизни, а на широчайшую, массовую ау- диторию, воспринимающую искусство как образное во- площение самой жизни. Краткий разбор Скрипичного концерта Хачатуряна может служить наглядной иллю- страцией высказанных мыслей. Композиция Скрипичного концерта (так же как и Фортепьянного) с внешней стороны не поражает особен- ными новшествами. Это обычная, хорошо рассчи- танная и мастерски сформованная трехчастная кон- струкция: Allegro — Andante — Allegro И здесь, раскрывая образное содержание музыки Концерта, Хачатурян следует классическому принципу единства развития контрастного тематизма. При этом роль концертирующего инструмента более рельефно выдвину- та на передний план. Однако функция оркестра вовсе не сводится к простому аккомпанементу. Нигде не за- слоняя — полную пафоса и виртуозного блеска — «кон- цертантную» партию солирующей скрипки, оркестр то скромно «сопровождает», то расцвечивает, колорирует ее ослепительным сиянием мелодических узоров, красоч- ных гармоний и причудливых ритмов, то вступает с нею в состязание, разрабатывая, развивая, обогащая выра- зительный тематизм. Все же скрипка почти безраздель- но царит в этом пенящемся море звуков; виртуозное со- стязание с оркестром лишь подчеркивает ее «доблест- ный» характер и ее ведущую роль. Властная сила эмоционального воздействия Скри- пичного концерта заключена (как всегда у Хачатуряна) прежде всего в самом тематизме произведения, в его щедром и необычайно выразительном м е л о с е . С на- чальных тактов оркестрового вступления, где с лапи- дарной четкостью «начертана» тема-эпиграф п е р в о й ч а с т и Концерта ( Allegro con fermezza) — слушатель вовлекается в знакомый и все ж неуловимо новый мир хачатуряновского мелоса, мир ярких песен- но-танцовальных образов, которыми искрится эта му- зыка. Оркестровое tutti короткого (девять тактов) вступле- ния «взвивается» как занавес, открывающий картину му- зыкального «действа». В энергических ритмах, в рельеф ных интонациях, очертивших основной тональный контур Концерта (d — D) и подготавливающих появление глав- ной темы, — легко угадывается широкий размах и воль- ный характер образного развития музыки. Тема-эпиграф вступления отчасти напоминает нам начальную тему знаменитого Es-dur 'Horo Концерта Ли- ста, сразу приковывающую к себе внимание своей внут- ренней значительностью, силой и лаконизмом выраже- ния. Именно этими же свойствами (при совершенно ином содержании) отличается вступление (тема-эпиг- раф) хачатуряновского Концерта. Оно также сразу ов- ладевает вниманием слушателей. Словно «возвещая» яв- ление главной темы, оно открывает простор действию. Солист начинает свою партию энергичным, решительным ритмическим движением, основа которого заключена в первых тактах вступления (ср. пример 66): Здесь мы вновь любуемся хачатуряновским мастерст- вом развертывания р и т м и ч е с к о г о п р о с т р а н - с т в а, в перспективе которого зарождается певучая кра- 154 сота т е м ы ! Естественно и просто из этого ритмиче- ского движения возникает мелодия главной партии: Тема эта, интонационно и ритмически связанная с начальным мотивом вступления, — глубоко народна. Ее первоисток — в обаятельной армянской песне «Шест- вуй» («Келё-Келё»; запись и классическая обработка Комитаса). Небезынтересно привести ее для сравнения: 69 A n d a n t e a m a b i l e 155 Сопоставив мелодию народной песни с хачатурянов- ской темой, вы легко заметите черты общности и в их ин- тонационном профиле (с характерным нисходящим дви- жением мелодии), и в ладовой основе, и в ритмической структуре. И при всем этом — тема хачатуряновского Концерта не цитата; она звучит «по-своему», и — как всегда у настоящего художника, — близко-родственная народной песне, она отлична от нее неповторимостью ин- дивидуального выражения. В двукратном изложении темы главной партии (в экспозиции первой части Концерта) мы все время ощу- щаем ширь «ритмического пространства», которое не- прерывно заполняется звучным мелосом свободно лью- щейся темы. Ничто не мешает ее вольному разбегу, и стремительные пассажи концертирующей скрипки друж- но отмечаются одобрительно веселыми репликами орке- стра 1 . Все это создает впечатление живой народной сце- ны, воспроизведенной фантазией художника. Отмечу, что уже здесь — в экспозиции главной темы — Хачатурян дает простор певучей виртуозности солирующей скрип- ки, используя все регистры инструмента: диапазон зву- чания охватывает более трех октав (от нижнего соль до высокого, пятичертного си). Яркая концертантность, сила, блеск выразительно- простой мелодии, народной по складу и, вместе с тем, индивидуально своеобразной; «остинатная» динамика упругого ритма; ясная перспектива общего целеустрем- ленного движения; наконец, прозрачный, не отяжелен- ный густыми красками гармонический колорит оркест- ровки — вот черты, характеризующие главную партию первой части Скрипичного концерта. Лирическая тема побочной партии (Росо шепо mosso) столь же близка теме главной партии, сколь и контраст- на ей. Обе темы связаны единством стиля, единством развития. И характерно, что побочная партия появляется без особой подготовки—она словно вырастает из главной партии, начиная новый круг развития. В процессе этого развития сохраняются едва уловимые черты интонацион- ного родства с темой главной партии, но весь характер мелодического движения меняется, создается совсем 1 См. партитуру — такты 25—30 и далее 56—70 (с переходом к побочной партии). 156 иная эмоциональная настроенность. Так возникает жен- ственно-грациозная, кантиленная тема побочной партии: Пользуясь выражением Гегеля, можно сказать, что по отношению к главной партии эта тема воплощает «другое», но не вообще другое, т. е. не вообще отличное, а «свое другое». Симфоническому мышлению Хачатуря- на свойственна эта черта — раскрывать «другое в сво- ем». Выявляя и сопоставляя контрасты, «соединяя раз- личное», он ищет и добивается г а р м о н и ч н о с т и об- разно-тематического развития. Это важная особенность хачатуряновского творчества, утвердившаяся в период его художественной зрелости. Тема побочной партии также народна в своих исто- ках; она выдержана в тонах армянской песенной лирики. Искусный наряд хроматических гармоний, обвивая тему (в основе своей она диатонична), придает ей характер томной неги, не нарушая, впрочем, строгой красоты об- лика этой мелодии, «блистающей смиренно». Мягкие 157 ритмические «покачивания» в движении самой темы и в сопровождающих ее голосах оркестра—вызывают в во- ображении слушателя образ спокойного, пленяющего своей неторопливой грацией женского танца. Постепенно мелодия разрастается в свободную им- провизацию, и в ней все явственнее звучит затаенная взволнованность лирического чувства. Но ритм общего движения (с характерным «покачиванием») остается не- изменным. Оркестровые краски по-прежнему скромны. И эта сдержанность в выражении чувства пленительна... Мелодия плывет и плавно поднимается к своей кульмина- ции, заполняя верхний регистр солирующей скрипки (здесь вся ее партия изложена на струнах ля и ми) и — словно «истаивает» в легких фиоритурах миниатюрной каденции, завершающей экспозицию первой части. Оркестр начинает р а з р а б о т к у энергическими ритмами вступления (см. партитуру — Tempo primo, с такта 117). Сразу мужественная сила начального ритма выносит контрастный тематизм на простор симфониче- ского развития. Выразительные средства оркестра, иг- равшего в экспозиции роль подчиненную, здесь — в раз- работке — значительно расширяются. Волевая энергия лаконичной фразы вступления (см. пример 66) фор- мует развитие тематического материала в разработке. Самая сущность основных тем первой части Кон- церта такова, что их сопоставление или противопоставле- ние исключает необходимость (да и возможность) дра- матической коллизии. Как уже замечено было, обе те- мы — главная и побочная, ярко контрастные по харак- теру и настроению, — в то же время гармонически до- полняют друг друга. И, естественно, разработка здесь представляет не картину борьбы (как обычно), а карти- ну игры, утверждающей гармонию красоты и силы. Не д р а м а т и з м , но п а ф о с выражения характе- ризует два развернутых эпизода разработки. В первом господствует волевой напор мужественной тематики вступления и главной партии; во втором — женственная грация лирически взволнованной темы побочной партии (см. партитуру, тт. 117—187 и Meno mosso: 188—220). Большая блестяще виртуозная каденция солирующей скрипки (Lento ma поп troopo) — яркой гирляндой ва- риаций — соединяет разработку с р е п р и з о й , где в новом оркестровом варианте и в полном соответствии с 158 классической традицией излагается основной тематизм первой части. В широкой к о д е (партитура — с 303 т. и до конца) властно звучит, утверждая главную тональ- ность Allegro (d), тема-эпиграф оркестрового вступле- ния. В т о р а я ч а с т ь Скрипичного концерта — Andan- te sostenuto — расширяет и углубляет сферу лирических настроений, запечатленных в побочной партии первого Allegro (см. выше). Там эти настроения выразились в завораживающей мелодии грациозно-женственного т а н- ц а. Здесь они одухотворили широкозвучную п е с н ь поэ- зией созерцания и размышления. Посреди бурной жизне- деятельности наступает и время мечтательного раздумья. На этот лад настраивает слушателя речитативная мело- дия вступления (фагот с виолончелями, затем кларнет с альтами), отдаленно напоминающая начало Andante из Фортепьянного концерта: П A n d a n t e s o s t e n u t o Излюбленная композитором импровизационность по'ка «сдержана» строгой сосредоточенностью мысли, погру- женной в созерцание. В тишине поэтического созерцания рождается порыв сердечного чувства; художник отдает- ся ему, и вот звучит вдохновенная песнь любви. Это и есть основная тема Andante, так хорошо подготовлен- ная небольшим оркестровым вступлением и воплощен- ная в своеобразной серенаде солирующей скрипки под легкий аккомпанемент струнных (первое проведение): 72 Andante cantabile 159 Счастливо найденная мелодия этой «армянской се- ренады», этой трепетной песни любви — полна глубокой страсти. И словно желая высказать ее всю, без остат- ка, Хачатурян — сразу же после изложения темы — да- ет простор импровизации. И тут, как и в Andante Фор- тепьянного концерта, талант композитора сочетает вдох- новенье и уменье, творческую фантазию и технический расчет (intuitio et ratio). Он свободно разрабатывает мелодию, мастерски пользуясь методом вариантности ла- догармсЭнического развития, щедро применяя вырази- тельные средства оркестрового колорирования и т. д. В широком распеве темы (охватывающем все регистры со- лирующей скрипки) мы ощущаем «беспредельность» им- провизационного начала, придающего этой песне любви эмоциональную наполненность, обогащающего движение мелодии разнообразием оттенков. Вместе с тем, музы- кально-поэтическая и жанровая выразительность самой темы предельно конкретна и, что очень важно, совершен- но свободна от «импровизационной» расплывчатости или многословия. Мастерство композитора согласует стихию народной импровизационности с законами классической формы, обновляя и обогащая ее, — характерная черта, свойст- венная творческой зрелости Хачатуряна (и, как увидим далее, «доминантная» в становлении его индивидуально- го стиля). Итак, мелодия, возникшая подобно мечте — в мо- мент созерцанья-раздумья (естественный контраст после деятельного Allegro), разрастается в полнозвучную песнь 160 любви. Целый поток чувств и мыслей, выражающих од- ну большую и сильную страсть, увлекает певца. Тема-ме- лодия расширяется, варьируется, опевается голосами ор- кестра. Музыку проникает горячая взволнованность. Дви- жение становится все более интенсивным, напряженным; фактура — более плотной, краски — насыщенней и ди- намичней. Оркестр вступает в свои права... Первый круг развития (соответствующий первому разделу Andante 1 ) — после нового проведения темы-мелодии, которая зву- чит теперь порывисто, возбужденно (партитура, с т. 97), — завершается патетической кульминацией — «зовом пылкой любви» (Allegretto — Allegro; тт. 111 — 140). Характерный (и уже знакомый нам по вступлению) «отыгрыш» серенады обозначает поворот и неожиданный контраст: в музыке слышатся нам грустные сетования и нежные мольбы, «ожиданье, нетерпенье и сомненье,..». Широкая напевность лирических излияний дробится тревожной прерывистой речитацией. Так вырисовывается срединный раздел Andante (но- вый круг развития; см. партитуру, тт. 145—195). Ремар- ка автора — improvisato con licenza — точна: это воль- ная импровизация, в основе которой лежит выразитель- ный мотив вступления (ср. пример 71, тт. 4 и 5); импро- визацию «ведет» концертирующая скрипка. 1 Andante написано в трехмастной (сложной) песенной фор- ме; вся эта композиция построена, в сущности, на одной теме-мело- дии (пример 72), мастерски трансформируемой; «зерно» ее интона- ционно-ритмического и ладового развития — в охарактеризованном выше вступлении (пример 71) 161 Страницы грустной и тревожной лирики, составляю- щие этот, сравнительно небольшой раздел, выделяют его в композиции Andante Новой, контрастирующей те- мы здесь нет — разрабатывается мотив, прозвучавший еще в самом начале пьесы. Но его развитие отмечено удивительным своеобразием выражения. Словно волшеб- ством импровизации скромный мотив распускается лен- той взволнованно печальных рулад (неуловимо напоми- нающих любовные излияния ашугов). В тонко варьируе- мых интонационно-ритмических повторах- обозначается извилистая, беспокойно пульсирующая линия речитатив- ного напева (он рельефно оттенен остинатным движе- нием сопровождающих голосов оркестра). Не следует придавать трагический или драматиче- ский смысл этой импровизации «певца любви, певца своей печали» (как и вообще всей музыке Andante). В ней этого нет. Не безутешное горе утрат, не отчаяние Меджнуна, скорбящего о своей Лейли, составляет ее со- держание. В ней выражена тоска любовного томления, грусть нетерпеливого ожидания встречи, быть может, н горечь тайных сомнений («извечные мотивы» лирической поэзии). Но все это быстротечно в потоке большого и чистого чувства. Так и в этой импровизации. Она есте- ственно возвращается к первоначальному образу (тема вступления), а затем — короткий рефрен серенады не- принужденно вводит в р е п р и з у (a tempo, с 199 так- та). 162 Обновленно звучит после грустной импровизации песнь любви. Начинает солирующая скрипка (теперь в низком регистре, sul G), соединяясь в дуэте с нежно «воркующим» кларнетом. На подъеме движения весь оркестр, словно теплый вихрь, подхватывает и увлекает лирическую тему — живое воплощение пафоса страсти. Тихая кода замыкает круг поэтичных образов Andante. Но повествование не кончено. Впереди еще ф и н а л . Финалы крупных симфонических циклов даются трудно. Хачатурян испытал это в работе и над Первой своей симфонией и над Фортепьянным концертом. Впер- вые по-настоящему удался ему финал в Скрипичном концерте (третья часть — Allegro vivace). И удался на славу. Блистательный по мастерству, безупречный по форме, он не только завершает, но и обобщает образно- тематическое развитие музыки первых двух частей Кон- церта. Нет необходимости подчеркивать, как важна роль такого финала в к о н ц е п ц и и всего произве- дения. В начальном Allegro и затем в Andante сопоставле- ны, если можно так выразиться, две различные сферы художественного восприятия и воплощения жизни: об- щее (объективное) и личное (субъективное). Allegro обращено в мир внешний, концентрирует впечатления окружающей действительности в динамичном развитии разноликих, контрастных образов, и здесь воображению слушателя рисуются в симфоническом движении коло- ритные сцены народной жизни. Andante погружает в мир внутренний, душевный: музыка повествует о лич- ном — о думах, чувствованиях, переживаниях художни- ка. Возникает созерцательно-лирическая сцена «наедине с природой». Это характерное сопоставление, усиленное жанровым контрастом, в то же время таит образно-тематические связи, единство симфонического развития, венцом кото- рого служит финал. Различное, раздельное обобщается, синтезируется; утверждается идея гармонической слит- ности личного и общего (метафорически: художник и народ), — философский мотив, который получает глу- бокое толкование, обогащающее эстетическое выраже- 163 ние народности в творчестве Хачатуряна («Гаянэ», «Симфония с колоколом»). Да, финал Скрипичного концерта это — слияние и озарение. Он звучит как ода радости, рождаемой и чув- ством — сознаньем единения с жизнью народа, и мощ- ным приливом творческих сил, и неукротимым желань- ем трудиться, создавать прекрасное во имя любимой Родины. Радость, точно озаренная светом полуденного солнца, сияньем расцветающей природы, выливается в стихии песни и танца, вызывая веселую улыбку и ве- селый беспричинный смех — «самый лучший смех на свете», как говорил Тургенев. И здесь обобщение дается через жанр (и, преимуще- ственно, через народный жанр). И здесь Хачатурян охот- но пользуется изобразительными средствами: в музыке финала промелькивают живописные народные сцены и эпизоды. Однако нигде он не переходит границ симфониз- ма, нигде не сбивается на внешнюю иллюстративность. Истинная доступность этой музыки — в красоте и силе народного по духу мелоса, в мастерстве симфонического развития, в правде художественных обобщений. Народ- ная жанровость служит хорошей «канвой» для творче- ской фантазии композитора. Ф и н а л Скрипичного концерта — Allegro vivace — написан в свободной форме рондо-сонаты. Оркестровое вступление (tutti, D-dur), возвещая приготовление к празднеству, распахивает широкое «ритмическое про- странство». Оно заполняется торжественным и шумным движением. Вновь Слышатся отголоски вступительной темы-эпиграфа из первой части Концерта. Мы узнаем ее интонационный облик, ее острое ритмическое очер- танье (ср. примеры 66 и 74). Но она неуловима и, ускользая, представляет нам «знакомую незнакомку» — главную тему финала. 164 Искрометной темой радости определен весь характер финала — светлый, порывистый, ликующий. Легко най- ти народные мелодии, интонационно родственные этой теме, но не найти такой же: печать творческой индиви- дуальности сообщает ей обаяние неповторимости. Арам Хачатурян — художник самобытный; учась и многое за- имствуя у народа, он возвращает ему не цитаты и пе- репевы, а новые мелодии, обогащающие сокровищницу искусства 1 Стремительно-легкое движение финальной темы дает полный простор виртуозному размаху концертирующей скрипки. Мелодия «парит» в оркестре, словно крылатое воплощение поэзии танца. Ее грациозные взлеты, кру- женья, изящные повороты оставляют тонкий причудли- вый рисунок на фоне простых гармоний оркестра (D-dur). В том же легком движеньи возникает «ответная» ме- 1 Примеры, подтверждаемые анализом, не раз приводились мною. Подчеркиваю здесь это потому, что иные музыковеды склон- ны выискивать цитаты из народной музыки чуть ли не во всех про- изведениях Хачатуряна. Он же пользуется цитатами только тогда, когда это диктуется конкретным замыслом, заданием, сознательным художественным намерением. 165 лодия (побочная тема, fis), ладоритмическая природа которой вносит известный контраст; при этом она орга- нично связана, слита с главной темой и воспринимается как ее непосредственное продолжение, хотя выражает «иное» (опять «другое в своем» — вспомним контраст тем в первой части Концерта). Последовательное изложение-развитие этих двух тем (их ведет, украшая блеском мелодической виртуозности, солирующая скрипка) создает образное единство и об- щий эмоциональный строй экспозиции. Краткая оркест- ровая интерлюдия (тт. 206—223) соединяет ее с р а з р а - б о т к о й — обширным средним разделом финала. В интерлюдии вновь проскальзывают ритмо-интонации вступительной темы-эпиграфа. И в начале разработки вновь проносится главная финальная тема (в той же тональности D-dur, однако в ином, несколько расширен- ном варианте). Но теперь вслед за нею является — в новом ритмическом движеньи — лирическая мелодия (побочная партия) из п е р в о г о Allegro (ср. при- мер 70). 166 76 C a n i a b i l e a p p a s s i o n a t o Контрастируя лири- ческой мелодии, он непрерывно сопутствует ей и, спле- таясь с нею, вовлекает ее в круг веселых песенно-тан- цовальных образов финала. И здесь, как видим, контраст побуждает развитие, а развитие ведет к слиянию разнохарактерного через контраст. Не этим ли определяется и сила внутренней динамики хачатуряновского симфонизма? В разработке финала лирическая мелодия обретает легкую стремительность, «полетность», сохраняя харак- тер мечтательной взволнованности; cantabile con affet- to, — подчеркивает композитор (см. партитуру, т. 381 и далее). Тематическое движение постепенно разрастает- ся, играя бликами оркестрового колорита. Возникает поэтичнейшая сцена — brillante е grazioso (с 529 такта), в которой преобразуются и синтезируют- ся характерные черты, ритмо-интонации лирической ме- лодии (побочная партия первой части), песенной темы любви (Andante) и финальной темы. Вы слышите но- вую, самостоятельную тему и в то же время улавли- ваете в ней знакомые мотивы, отзвуки трех тем: 167 Ее развитие, проникающее в самую глубь темати- ческой ткани финала, занимает центральное место в разработке. Движущим и формующим началом разви- тия становится лейтритм главной темы (в партии орке- стра) — Отсюда тематическое развитие ведет к кульминации (tutti с 639'т.), предваряющей р е п р и з у (Tempo I, 671 т.). Чудесно звучит возвращение финальной темы (D-dur), колорируемой изящным полифоническим узо- ром (соло кларнета, флейты). Весело отзывается «ответ- ная» (побочная) тема. Но она не замыкает репризу. Следует новый увлекательный эпизод: в легком вихре танца-игры финальная тема, варьируемая солирующей скрипкой, контрапунктически соединяется с лирической мелодией, которую теперь ведут виолончели. И тут ж е - в грациозных каскадах скрипки высвечивается мотив главной темы из первого Allegro Великолепным завер- шением симфонического развития служит размашистая ре-мажорная к о д а — в ней торжественно и мощно звучит мужественный распев той же — начальной темы Таким образом в финале композитор концентри- рует, преобразуя, сливая и обобщая, — характерные черты контрастного тематизма всех трех частей Скри- пичного концерта. Мастерство тонкой тематической ра- боты подчинено творческому замыслу и достигает цели: в финале полностью утверждается глубокая жизненная идея этого замечательного произведения искусства на- ших дней. 168